Концепция психопластичности в психотерапии

Концепция психопластичности в психотерапии 

А. Л. Катков

г. Санкт-Петербург 

Вводная информация

Концепция психопластичности является базисной для третьего матричного уровня общей теории психотерапии. Все прочие теоретические построения данного уровня, так или иначе выводятся из рассматриваемого здесь феномена психопластичности — специфического именно для психотерапевтической коммуникации, либо имеют к нему самое непосредственное отношение.

Концепция психопластичности адекватно проясняет ключевые для общей теории психотерапии, прагматические позиции в отношении:

• основного и наиболее востребуемого эффекта проводимой психотерапии — возможности достижения максимума конструктивных изменений у клиента или группы в минимальный период времени;
• фиксируемого соотношения универсальных и уникальных компонентов психотерапевтической коммуникации, возможности определения вклада данных компонентов в истинную эффективность проводимой психотерапии;
• механизмов и динамики появления негативных эффектов психотерапии, возможности их ранней диагностики, предупреждения и коррекции.
• основных проблемных узлов и «нестыковок» традиционных объяснительных моделей психотерапевтического воздействия и получаемых здесь эффектов — со стандартными требованиями, предъявляемыми к  кодифицированной системе научных знаний.

Представления о прагматических функциях феномена психопластичности  формируются в полном соответствии с фундаментальными допущениями первого матричного уровня общей теории психотерапии. В частности — стержневым тезисом того, что психика, в самом первом приближении, есть инструмент генерации и форматирования категорий времени и пространства. А особая, эмерджентная функция психического – возможность управления пластическими параметрами  сознания-временем – лежит в основе феномена психопластичности. Собственно, отсюда, и выводится содержание нашего главного тезиса в отношении того, что психотерапия, в своей глубинной основе, есть способ управления временем.  

В ходе реализации предварительного и первых этапов Базисной НИП нами был проведен эпистемологический анализ традиционной и более современной тематической историографии с описанием тех или иных аспектов, относимых к феномену психопластичности. Необходимые фрагменты данного анализа, касающиеся  интерпретации некоторых пластических функций психики, приводятся в том числе и в настоящем разделе. И далее, наиболее существенные характеристики феномена психопластичности, выявленные по результатам наших собственных исследований, рассматривались в трех ключевых аспектах – содержательном, функциональном и индикативном. В заключительной части настоящего раздела рассмотрены прикладные вопросы, касающиеся оценки «весового присутствия» феномена психопласичности в психотерапевтической коммуникации и его вклада в обеспечение общей    эффективности процесса психотерапии, а также - подготовки профессиональных психотерапевтов по разделам специального макро-технологического и мета-технологического оформления психотерапевтического процесса. В нижеследующих фрагментах мы будем придерживаться именно такой последовательности в описании наиболее существенных теоретических и прагматических аспектов концепции психопластичности..

Идея психопластичности в традиционной и современной тематической историографии, 

Историография фундаментальных аспектов идеи психопластичности, касающихся гностического способа познания реальности и вообще  отношений  субъекта с категорий времени, уже рассматривалась нами в предыдущих разделах настоящей публикации. Здесь же делается акцент на прагаматических аспектах исследуемого феномена, в той или иной степени касающихся возможности использования потенциала психопластичности. И в первую очередь речь идет о возможности генерации субъектом новой, адаптирующей информации, о  скорости усвоения и воспроизведения в поведенческой активности любой доступной информации, существенно улучшающей адаптивные кондиции субъекта или группы.

Относительно особенностей организации и функционирования психики человека, так или иначе имеющих отношение к рассматриваемой тематике, высказывались многие известные ученые-исследователи, действующие в сфере наук о психике, но так же и в сопредельных научных направлениях.

Так, например, в своих эпохальных трудах «Кибернетика, или Управление и коммуникация у человека и животных» (1948); «Человеческое использование человеческих существ» (1950) основатель кибернетики Норберт Виннер обращал внимание на качественные особенности статуса «человека обучающегося». В последнем произведении он, в частности, останавливался на следующих особенностях данного важнейшего статуса: «... интересно узнать, что тот род явлений, который субъективно изображается как эмоция, может … управлять некоторыми существенными стадиями научения». И далее, в этом же тексте Виннер обращается непосредственно к специалистам-психологам с призывом внимательно отнестись к этому тезису и тем фактам – Виннер придавал этим обстоятельствам особое значение – что вот такое «эмоциональное» научение, по всей видимости, связано с секрецией определенных нейрогормонов, и что период взросления (т. е. интенсивного обучения) у человека, в сравнении с другими млекопитающими, чрезвычайно растянут.

Тем не менее, даже и вот этого семидесятилетнего периода, прошедшего со времени опубликования фундаментальных работ Н. Виннера, по-видимому, оказалось недостаточно для полноценного обоснования и объяснения феномена качественного «скачка» в генерации и усвоении существенных объемов  значимой, адаптирующей информации с последующими конструктивными изменениями в прохождении всего адаптационного цикла.

Именно такое впечатление складывается при знакомстве с наиболее полновесными – в смысле цитируемых источников (в общей сложности более 2000) – монографиями и руководствами по исследованию когнитивных процессов, где основное внимание уделяется «нормативному» развитию и собственно описательной феноменологии фундаментальных когнитивных способностей человека (Д.Р. Андерсон, 2002; Р. Солсо, 2002; Б. Хегеман, М. Олсон, 2004; С.Э. Поляков, 2011; Когнитивная психология: история и современность. Хрестоматия, 2011; В. Ю. Ивлев, М.Л. Ивлева, В.А. Иноземцев, 2013).

То же самое можно сказать о традиционных номинациях и описаниях феноменологии дифференцируемых психических состояний (например, эмоциональных – эйфория, радость, удовлетворение, печаль, тревога, страх, паника; активационных – возбуждение, вдохновение, подъем, сосредоточенность, скука, апатия; тензионных – напряжение, концентрация, мобилизация, эмоциональное разрешение, фрустрация, сенсорный голод, стрессовые состояния, и пр.). Данные состояния интерпретируются, главным образом, как реакция психики человека на соответствующие жизненные обстоятельства, облегчающая или, наоборот, препятствующая генерации адаптивных психических процессов, как некая переходная фаза между психическими свойствами и процессами (Н.Д. Левитов, 1964; А.Б. Леонова, В.И. Медведев, 1981; А.И. Юрьев, В.А. Ганзен, 1987; Л.Г. Дикая, В.И. Щедров, 1999; Психические состояния. Хрестоматия, под ред. Л.В. Куликова, 2000; А.Б. Леонова, М.С Капица, 2004; Практикум по психологии состояний: Учебное пособие под ред. А.О. Прохорова, 2004; Е.П. Ильин, 2005; В.А. Машин, 2007-2011; Ю.В. Щербатых, А.Н. Мосина, 2008; А.Б. Леонова, 2009; С.А. Дружилов, А.М. Олещенко, 2014). Из чего можно сделать вывод, что разработка собственно феноменологии  и динамики пластичных функций психики и всего организма в контексте определенных психических состояний, является, в большей степени предметом психотехнической теории, разрабатываемой лидерами психотерапевтических модальностей и авторами отдельных методов профессиональной психотерапии.

Так, например в трудах известных специалистов-психотерапевтов Дж. Нардонэ, А. Сальвини (2011), можно отметить обращение к теме особого эмоционального  контекста в описании известных исторических диалогов в философском наследии Протагора, Сократа, Платона, приводящих собеседника к «открытию альтернатив» и выстраиваемых, в том числе, и с осмысленным использованием приемов сценографии. Описания отдельных, более или менее специфических характеристик состояния субъектов, вовлекаемых помогающие и развивающие коммуникации, приводятся в многочисленных тематических публикациях (например, П. Кейнсмит, 1995: Ф. Фарелли, Д. Брандсма, 1996; Д. Джоунс, 2001; А. Лазарус, 2001; Б. Кейд, В.Х. О. Хэнлон, 2001; Р. Фитцджеральд, 2001; С. Гарфилд, 2002; В.А Доморацкий, 2008; Р.П. Ефимкина 2012; В. Сатир, 2015). Данные психотехнические экскурсы, хотя и не могут претендовать на статус полноценного исследования феноменологии психопластичности, прежде всего в силу их фрагментарности и недостаточно глубокого проникновения в суть особой психической активности субъектов, вовлекаемых в терапевтическую коммуникацию, тем не менее, служат источниками весьма ценной тематической информации.

Относительно таких специфических характеристик психотерапевтической коммуникации безусловный интеллектуальный лидер профессиональной психотерапии двадцатого столетия Джером Франк (1986) прямо говорил о том, что «... когнитивное научение, чтобы быть эффективным, должно дополняться определенным эмоциональным возбуждением». Лидеры краткосрочной психотерапии Джорджио Нардонэ и Пол Вацлавик (2003) говорили о том, что «... сильная эмоция, вызванная отношением или общением с другим человеком... способствует смещению точки зрения пациента на реальность».  О значимости особых состояний, связанных с переживанием «внутреннего потока, общего для клиента и терапевта», говорил и автор клиент-центрированного направления в психотерапии К. Роджерс (1951), интерпретируя появление таких переживаний, как свидетельство эффективности терапевтического процесса.  О важности состояний, связанных с «особым пониманием», «проникновением в глубинные смыслы переживаний и высказываний клиента и терапевта» высказывались Джеймс Бьюдженталь, лидер современного экзистенциально-гуманистического направления в психотерапии (1987), а также представители феноменолого-герменевтического подхода в психотерапии (Х. Тойфельхарт, 1999).

Для нас практически значимым здесь является то, что ни один из вышеперечисленных и безусловно компетентных лидеров профессиональной психотерапии не счел возможным определять вот эти психические состояния особой информационной восприимчивости пациентов/клиентов, как состояния измененного сознания. По-видимому, по причине того, что по своим основным характеристикам эти состояния не соответствуют, или прямо противоположны классическим признакам измененных состояний сознания (ИСС), и, соответственно, критериям вовлечения пациентов/клиентов в гипнотическое  (трансовое) состояние. Такие, согласованные в основных психотерапевтических концепциях и направлениях, признаки приводятся в классических — изданных и переизданных —  монографиях и руководствах по гипнозу и гипнотерапии (А.П. Слободянин, 1977; А. Шерток, 1982-1992; В.М. Бехтерев, 1994; С. Хеллер, Т. Л. Стилл, 1994; М. Кинг, У. Коэн, Ч. Цитербаум, 1998; Т. М. Ахмедов, М.Е. Жидко, 2000; Г. Карл, Ч. Бойз, 2002; Т. И. Ахмедов, 2005; Р. Д. Тукаев, 2006; А.А. Федотов, Э.В. Каган, 2010; Г. Шмидт, 20011). Далее – в руководствах по эриксонианскому гипнозу (Мильтон, Г. Эриксон, 1994, 1995, 2000; Мильтон, Г. Эриксон, Э.Л. России, 1995; М.Н Гордеев, 2008; М. Гинзбург, Е. Яковлева, 2017). А также  - в руководствах и монографиях по модифицированным техникам гипнотерапии (Д. Гриндер, Р. Бэндлер, 1994; Ж. Беккио, Ш. Жюслен, 1998; М. Кинг, Ч. Цитренбаум, 1998). Отдельных комментарий  здесь требует состояние так называемого, генеративного транса (С. Гиллиген, 2014), в том смысле, что по своим основным описательным характеристикам это не столько измененное, не-нормативное состояние сознания, сколько «сверхнормативные» параметры психической активности, достигаемые, в том числе и в результате психотерапевтического процесса.   

Интерпретация и объяснительные модели отдельных проявлений феномена психопластичности в  доминирующих биологических, психологических  и психотехнических концепциях

Результаты проведенного нами эпистемологического анализа показывают, что феномен психопалстичности невозможно - полностью или даже в основном -  отнести ни к одному из видов классической триады дифференцируемых проявлений психической активности свойств-процессов-состояний и, тем самым, упростить ситуацию. Ибо в самой «сердцевине» данного феномена, как мы стремились показать при описании концепций и концептов первого матричного уровня общей теории психотерапии, содержатся характеристики особой темпоральной активности психического, функциональная значимость которых выходит далеко за рамки собственно психотерапевтических задач.

Тем не менее, объяснительные модели в отношении некоторых видов психической активности, отражающих те или иные аспекты феномена психопластичности, и выстраиваемые в соответствии с «информационной генетикой» традиционных научных (в первую очередь, биологических и психологических) дисциплин, должны привлекать наш интерес и являться предметом углубленного эпистемологического анализа. И далее, мы сосредоточимся на следующих  концептах-моделях:

• модель так называемого «инстинкта новизны» – глубоко, на уровне биологических механизмов регуляции деятельности человека, укорененной программе активизации поисковой активности психики;
• механизм оперативного включения такой же, глубоко укорененной программы форсированного научения по типу импринтинга, которая в «случае человека» не ограничивается коррекцией каких-то врожденных поведенческих актов и не привязывается к определенному сенситивному периоду раннего возраста, но касается любой новой информации, актуальной с точки зрения базисных адаптивных стратегий психического. Такая биологическая программа сопровождает человека большую часть его жизни.  И здесь безусловно уместно вспомнить прозорливое замечание Норберта Виннера о растянутом периоде взросления человека, о том, что во все своих проявлениях – психических, физиологических и даже анатомических –  человек, как никакое другое живое существо приспособлен к усвоению и переработке существенных, практически безразмерных объемов информации. А также и о том, что человек, в этом подлинно гуманитарном, функциональном смысле, напоминает «стрелу, устремленную в будущее»;
• здесь же уместно сказать и о весьма интересных данных по «эпидемиям» сверхбыстрого научения млекопитающих и птиц новейшим адаптивным навыкам, связанным, в частности, с приспособлением к современным цивилизационным реалиям. Эти данные убедительно свидетельствуют о сохранности ресурсов сверхбыстрого усвоения актуальной информации в продолжении всего периода активного функционирования сложных организмов, не говоря уже о Homo

Таким образом, соответствующие концепты биологических дисциплинах предусматривают возможность сверх-быстрого усвоения значительных объемов новой информации при определенных обстоятельствах, связанных, как правило, с актуальной адаптивной ситуацией 

Что касается психологических дисциплин, то нас здесь в первую очередь  интересуют сведения о наличии у субъекта специфических психологических механизмов так называемого «глубокого запечатлевания» особо значимой для него информации с продолжающимся влиянием усвоенных информационных блоков на протяжении неопределенного, но, как правило, достаточно длительного периода времени не только на психику, но и на его организм в целом.  Такие, научно обоснованные данные приводятся в многочисленных публикациях по теме психопатологических и других клинических проявления посттравматического стрессового расстройства (например, Дж. С. Эверли, Р. Розерфельд, 1981; Г. Селье, 1982; Л. А. Китаев-Смык, 1983; Н. В. Тарабрина, 2001; С. Гремлинг, С. Ауэрбах, 2002; Э. Б. Фоа, Т. М. Кин, М. Дж. Фридман, 2005; Ю. В. Щербатых, 2006; Г. Б. Монина, Н. В. Раннала, 2009; Р. В. Кадыров, 2020).  Понятно, что в данном случае речь идет о пережитом деструктивном, дезадаптирующем опыте. Именно такой деструктивный опыт «глубокого запечатлевания», в итоге, проясняет механизмы блокировки естественных адаптационных процессов по усвоению альтернативной развивающей информации у пациентов/клиентов. Что, по всей видимости, и имел в виду Джером Франк, когда говорил о том, что вся эффективная психотерапии может быть сведена к успешному противостоянию альянса терапевта и клиента вот такому деморализующему влиянию пережитого негативного опыта.

Здесь же уместно сказать и о долговременном влиянии «глубокого запечатлевания» какой-либо новой, и актуальной информации с отчетливым позитивным вектором такого влияния. Но как раз этот аспект, в рамках проводимых научных исследований, изучен в минимальной степени. Между тем, в литературе религиозно-мистического толка придается большое значение факту «глубокого запечатлевания» пережитого религизного опыта, на основании чего, собственно, и формируется феномен веры и соответствующая ресурсная мета-позиция бытия-в-мире (У. Джемс, изд. 1993).

Большинство исследователей, который занимались вопросами особой восприимчивости субъекта к тому или иному типу информационного воздействия,  обращали внимание на тесную взаимозависимость данной проблематики с определенными состояниями сознания И далее, их  объяснительные модели выстраивались с учетом представлений – мистических, философских, научных – о феномене сознания (например, В.Э. Пашковский, М.И. Зислин, 2005; Д.Л. Родзинский, 2006; В.И. Молчанов, 2007; Иванов Д.В. 2013; Д.И. Дубровский, 2015); а так же, описаний собственно психологического, функционального содержания феномена сознания, которые, по сути, дублируют содержательные характеристики психических свойств, состояний и процессов  (например, У. Джеймс, 2011; Г. Хант, 2004; Р. Орстейн, 2011; А. Ревонсуо, 2013 и другие). В тематических публикациях последних десятилетий можно встретить и более сложные модели функционирования феномена сознания (например, Е.П. Гора, 2005; О. В. Гордеев, 2008-2012; Ч. Тарт, 2012; К. Мартиндейл, 2012; Дж. Гоуэн, 2012; А. Дейкман, 2012), в которых активность психических процессов, в том числе и процессов восприятия и переработки информации, увязывается с набором неких дискретных состояний сознания, обеспечивающих требуемую интенсивность, интенцию и эффективность данных  процессов. Однако, даже и в этих публикациях основной акцент делается на описание таких дискретных состояний измененного сознания, или ДИСС в классификации Ч. Тарта, которые интерпретируются как регрессионные, и в силу этого обеспечивающие определенную пластику так называемых познавательных единиц сознания (К. Мартиндейл, 2012). То есть, в соответствии с вышеприведенными объяснительными моделями, конструкции психического, являющиеся мишенями психотерапевтического воздействия, приобретают некие пластические свойства с достижением терапевтической регрессии функции сознания.  И такая позиция является доминирующей, в том числе и в интерпретации терапевтических механизмов традиционной и модифицированной гипнотерапии, а так же многих других методов современной психотерапии.

Однако, именно такая объяснительная модель плохо или совсем не согласуется с вышеприведенными данными об отсутствии типичных признаков регрессии функции сознания, а наоборот, наличии некоего эмоционального подъема, или даже «эмоционального возбуждения», сопутствующего повышенной восприимчивости к новой информации, получаемой гипотетическим клиентом в процессе психотерапии. То есть, опираясь на  вышеприведенные теоретические обобщения и современные  исследования функциональной активности сознания, можно достаточно уверенно констатировать, что в случае феномена психопластичности мы имеем дело с базисным, или БСС в классификации Ч. Тарта, а не дискретным-измененным состоянием сознания (ИСС).  И что именно такое состояние сознания является нормативным для человека, и тем более, для человека, который «как стрела, устремлен в будущее» (Н. Виннер, 1950). Но в этом случае сразу же возникает и другой важнейший вопрос того, в какой степени режим функционирования сознания с доминированием жестких параметров ФИАС, будто бы характерных для состояния бодрствования (т. е. именно того состояния, которое обеспечивает и поддерживает  приоритет такого способа ориентации в реальности, как логос) можно считать нормативным?  А если это, все же, не нормативный  - т. е. целостный, экологически выверенный режим функционирования психического целого - а наоборот, неадекватный перекос в сторону только лишь одного актуального плана реальности, да еще и со всеми, выводимыми отсюда катастрофическими последствиями в виде «расколотой» модели бытия для существенной части человечества, то каковы тогда более адекватные и точные характеристики действительно нормативного состояния сознания психики человека?

Здесь же надо сказать о том, что единственная объяснительная модель, в которой присутствует более или менее структурированное описание подобия состояния «эмоционального возбуждения», связанного с актуализацией креативной функции психики вовлеченного в психотерапевтический процесс субъекта (модель КОСМИК, описывающая состояние генеративного транса), не дает внятных ответов на вышеприведенные, важнейшие вопросы. И кроме того, само по себе обозначение соответствующего психотерапевтического метода, включающего проработанную технологическую процедуру приведения клиента в специфическое состояние «генеративного транса» нельзя считать удачным. Ибо по мнению многих уважаемых экспертов, данное обозначение чревато нежелательным терминологическим конфликтом, размывающим и без того неустойчивую семантику понятия «транс».

Вышеприведенные коллизии и «нестыковки» объяснительных моделей, эксплуатирующих  тему сознания, в существенной степени транслируются и в сферу бессознательного, с ее еще более неопределенной семантикой и почти тотальным неприятием в секторе естественно научного полюса (под «бессознательным» здесь, в духе предельно упрощенной интерпретации известных тезисов Декарта и Лейбница, предпочитают понимать некое «недоразвитое» сознание).  И вместе с тем,  понимание «бессознательного», как  базисной инстанции психического, наиболее «приближенной» к биологическим программам жизнеобеспечения и находящейся в особых, часто конфликтных  отношениях со сферой сознания, во многом проясняет природу блокирования или искажения восприятия информации субъектом. На чем, собственно, и строится идеология психоанализа  (З. Фрейд, изд. 1989; К.Г. Юнг, изд. 2009, 2010 и многие другие). Однако, вопрос того, каким образом бессознательное участвует в процессе существенного повышения объема и скорости усвоения терапевтической информации, и в каких «режимах» в этом случае должна функционировать данная инстанция психического-целого, в соответствующих объяснительных моделях даже и не ставится. Не говоря уже о задачах по выявлению роли бессознательного: в генерации пластических параметров импульсной активности феномена сознания-времени; обеспечении особых условий и режимов взаимодействия осознаваемой и неосознаваемой сферы психического в ходе психотерапевтического процесса,  процесса эффективной самоорганизации гипотетических клиентов по завершению терапевтического цикла (эффективная само-психотерапия); формировании действительно нормативного состояния сознания у субъекта, с возможностью продуктивного  взаимодействия таких способов познания объемной реальности и адаптации в этой реальности, как  логос и гнозис.  Между тем, именно эти вопросы  в общей теории психотерапии являются стержневыми. И именно здесь  в полной мере проявляется востребованность концепций и концептов первого-второго матричных уровней данной основополагающей и всеобъемлющей теории. В частности, - эвристических следствия этих базисных концепций, касающихся    вариантов взаимодействия инстанций психического-целого, универсальных адаптационных стратегий бессознательного и прочего.

Ключевые тезисы объяснительной модели феномена психопластичности в  общей теории психотерапии

Объяснительная модель феномена психопластичности, помимо того, что основывается на фундаментальных закономерностях взаимодействия статусов объемной реальности, полностью соответствует стержневой идее обновленной теории адаптации, согласно которой необходимое расширение адаптационных кондиций современного человека  прямо увязывается с возможностью использования потенциала феномена психопластичности. И далее, функциональная модель адаптивных процессов с иллюстрацией   значения прагматических аспектов феномена психопластичности представлена в концепте адаптивно-креативного цикла (см. содержание предыдущих разделов).

Феномен психопластичности – в свете вышеприведенных теоретических положений —  это прежде всего темпоральная характеристика процессов взаимодействия статусов сложной категории объемной реальности. С полным пониманием того, каким образом пластические параметры ФИАС субъекта  участвуют в процессах синтеза информационных планов объемной реальности  реальности; а также - процессах генерации, усвоения и воспроизведения первичной («объективной») и вторичной («субъективной») информации, и обеспечении информационного кругооборота. Что, собственно, и является витальной миссией психического-целого.

В прагматическом смысле, с учетом сказанного, феномен психопластичности следует рассматривать, как совокупный потенциал темпоральной пластики психического-целого, обеспечивающий с одной стороны подвижность и скорость изменений информационных характеристики реальности, а с другой — необходимую устойчивость данных характеристик.  Эти два вектора динамики-устойчивости имеют прямое отношение к базисным способам познания и адаптации субъекта в модели объемной реальности   - гнозису и логосу — и в нашем случае совмещаются в непротиворечивую систему обновленных адаптивных координат современного человека.

С учетом собственно психотерапевтических задач, феномен психопластичности следует рассматривать через призму возможностей эффективного управления пластическим потенциалом психики вовлекаемых в процесс психотерапии субъектов, в целях обеспечения основного и наиболее востребуемого психотерапевтического эффекта — достижения максимума конструктивных терапевтических изменений за минимальный период времени. 

Ключевые тезисы, обосновывающие возможность управляемой пластики  в процессе психотерапии, по результатам проведенных нами исследований, выглядят следующим образом.

Известное утверждение того, что большая часть информационных процессов протекает на бессознательном уровне и что «характернейшей особенностью неосознаваемых сфер психической деятельности являются возможности достижения того, что не может быть достигнуто при опоре на рациональный, логический, вербальный и поэтому осознаваемый опыт» (Л.С. Выготский, 1935) раскрывается и конкретизируется в нижеследующих формулировках:

• скорость и качество усвоения субъектом актуальной информации находятся в прямой зависимости от адаптационных режимов, в которых действует бессознательное;
• данные режимы представлены следующими универсальными компонентами функциональной активности внесознательных инстанций психического и  последовательностью их актуализации:  1) непрерывным тестированием среды на предмет определения базисной адаптационной стратегии (такое тестирование обычно происходит с использованием понятных дуальных критериев: опасно – безопасно; интересно — неинтересно; понятно – непонятно; комфортно – дискомфортно; срочно — не срочно и проч.); 2) выбором оптимальной, по отношению к существующим условиям, адаптационной стратегии; 3) генерацией соответствующих параметров психической активности субъекта, имеющих отношение к режимам «жесткости-пластики»; оперативной мобилизацией индивидуальных ресурсов – биологических, психологических, креативно-пластических – на эффективное достижение стратегических адаптационных целей; 4) стимуляцией и поддержкой процесса реализации избранной базисной адаптационной стратеги; 
• а так же - и это основной «фасад» адаптационного режима -  следующими дифференцированными видами базисной адаптационной стратегии бессознательного:  репродуктивной адаптационной стратегией, направленной на продолжение рода и генерацию соответствующей физиологической и поведенческой активности; защитно-конфронтационной адаптационной стратегией, направленной на сохранение рода, ресурсы организма в этом случае мобилизуются на сопротивление, агрессию или бегство, обеспечивающих сохранение статус-кво (Я остаюсь тем, кем Я был); синергетической адаптационной стратегией, направленной на развитие индивида, достижение эффективных изменений (Я становлюсь тем, кем Я хочу быть), с мобилизацией ресурсов психического на достижение состояний гиперпластики;
• синергетическая адаптационная стратегия и гиперпластический режим активности бессознательного представляются наиболее перспективными с позиции наиболее востребуемого терапевтического эффекта – достижения значительных, устойчивых и продолжающихся конструктивных изменений в ограниченные временные периоды.

Идентифицированные содержательные характеристики синергетической стратегии внесознательных инстанций, наиболее востребованные в  психотерапевтической коммуникации, включают: пластику обстоятельств и контекстов, темпоральную пластичность, пластику Я,  множественную гиперпластику. При этом гиперпластический статус клиента манифестирует спонтанно, вслед за переходом от защитно-конфронтационной базисной стратегии бессознательного к синергетической. То есть, для формирования феномена психопластичности обычно не требуется реализации каких-либо структурированных технических приемов, что является весьма важным обстоятельством в смысле обеспечения экологических форматов проводимой психотерапии и последующей работы с актуальными и универсальными психотерапевтическими мишенями.

Таким образом, в основе множественной гиперпластики – главного условия, обеспечивающего скорость и качество усвоения субъектом актуальной информации – лежит специальным образом организованная адаптационная активность и взаимодействие базисных (осознаваемых, внесознательных) инстанций психики клиента. В ходе чего, за счет подключения к данному важнейшему процессу «третьей стороны» - подготовленного специалиста-психотерапевта, и происходит переключение защитно-конфронтационного адаптационного режима жизнедеятельности гипотетического клиента на синергетический с форсированным развитием феномена гиперпластики. Обязательным условием такой управляемой трансформации вполне обычных для гипотетических клиентов, стартовых «железобетонных» кондиций в пластические является макро-технологическая и, главным образом, мета-технологическая оснащенность специалиста-психотерапевта, которая подробно обсуждается нами на следующем, четвертом уровне дисциплинарной матрицы профессиональной психотерапии.  

Такого рода важнейшая терапевтическая трансформация соответствует периоду перехода гипотетического клиента от этапа  адаптационной стабильности – напряжения  к этапу  мобилизации креативно-пластических ресурсов адаптивно-креативного цикла. А именно — ключевой фазе этого последнего этапа, которая, собственно, и обозначается, как фаза трансформации базисных адаптационных стратегий. С прилагаемыми комментариями того, что данная трансформация закономерно сопровождается динамикой «перемещения» гипотетического клиента к ресурсному полюсу активности психических процессов, изменением границ и степеней свободы основных структурных компонентов как «объективной» (в данном случае этот аспект не столь актуален), так и субъективной реальности клиента. В том числе — и тех специфических характеристик субъективной реальности, которые имеют  отношение к проблемной ситуации гипотетического клиента.

Здесь же обязательно надо сказать и о том, что  все важнейшие компоненты функциональной активности внесознательных инстанций психического и оптимальная последовательность их «включения»  - а именно такая последовательность и обеспечивает искомый разворот проблемной ситуации гипотетического клиента по направлению конструктивного варианта прохождения адаптивно-креативного цикла —  представлены в содержательных характеристиках следующих фаз рассматриваемого этапа (с пятой по седьмую). Но так же, в функциональном содержании восьмой и девятой фазы следующего этапа креативного синтеза данного цикла, в ходе прохождения которого, собственно, и происходит искомое совмещение и синергия всех трех, наиболее эффективных стратегий кризисного развития субъекта — умножение альтернатив развития, возврата к «стволу», конструирование новых параметров порядка.

То есть, «продольные» характеристики феномена психопластичности в нашем случае являются вполне индикативными и могут отслеживаться и оцениваться по соответствующим индикативным шкалам, характеризующим варианты, полноту и скорость прохождения субъектом этапов и фаз адаптивно-креативного цикла. В свою очередь, данные «большие» параметры и соответствующие индикаторы, в свете всего сказанного, как раз и являются сущностными характеристиками эффективности психотерапевтического процесса.

Содержательные характеристики феномена психопластичности

Как мы уже говорили, в прагматическом ракурсе феномен психопластичности рассматривается в качестве  фундаментального свойства психического, с одной стороны обеспечивающего подвижность и скорость изменений информационных характеристик реальности, а с другой — необходимую устойчивость данных характеристик. Таким образом, в содержательном плане, как минимум, следует иметь ввиду два аспекта исследуемого феномена  - собственно пластический и стабилизирующий.

Последний аспект, в частности — зависимость плана «объективной», или первичной информационной реальности от стандартных параметров ФИАС, рассматривался нами при описании концепций и концептов первого матричного уровня общей теории психотерапии. И здесь, безусловно, можно говорить о ресурсной роли универсума такой первичной информации в формировании системы координат современного homo scientific, во всем ориентированного на «доказательства», для которого факт существования такой «объективной» реальности, по сути, является единственной точкой опоры.

Что же касается редуцированных проявлений феномена психопластичности,   определяемых как гипноидные или трансовые состояния, и  квалифицируемых как измененные состояния сознания (ИСС), то эти проявления многократно исследовались и  описывались в значительном массиве специальной литературы, в том числе и в источниках, приведенных в предыдущем подразделе. И здесь мы ограничимся лишь констатацией неоспоримых фактов того, что: 1) данные состояния не являются традиционно понимаемой психической нормой; 2) ИСС предполагают различную степень депривации осознаваемых инстанций психического; 3) такая депривация-редукция, как правило, достигается за счет использования психоактивных веществ, либо применения особых психотехнологий; 4) данные технологии  использовались и продолжают использоваться в первородных практиках — ареалах магической, религиозной психотерапии и в ареале духовных практик (о чем свидетельствует, к примеру, автор одного из наиболее древних текстов 2500-летней давности «Йога-сутра» - великий  Патанджали); 5) традиционные и модифицированные психотехнологии, предполагающие индуцирование ИСС, широко применяются в определенных направлениях и методах современной психотерапии; 6) при этом, сами по себе состояния ИСС, как и способы их достижения, в ареале профессиональной психотерапии понимаются и интерпретируются в соответствии с заимствованными нейрофизиологическими или психологическими концептами, по сути утверждающими редуцированный — от гипотетической номы — статус данного состояния; 7)  вопрос того, что же является нормой в плане режимов функционирования психики человека, в духе такой заимствованной идеологии, решается в пользу тезиса о наличии традиционных нормативных режимов бодрствования-сна и определенных переходных фаз между ними.

Меду тем,  в общей теории психотерапии этому последнему вопросу уделяется повышенное внимание.  В соответствии с основными допущениями данной основополагающей и всеобъемлющей общей теории мы, скорее, склонны считать заимствованную, псевдонаучную модель нормативных режимов функционирования отдельных инстанций психического с депривацией, на всех возможных уровнях, естественной темпоральной пластики психического-целого — проявлением некого «цивилизационного гипноза». И, следовательно, процесс актуализации темпоральной пластики, который, с нашей точки зрения, и является подлинной сутью психотерапии — возвращением к этой, почти утраченной подлинной  норме, или возвращением к «стволу» экологически выверенного развития homo reanimated (человека возрожденного).

И далее, мы сосредоточимся именно на тех проявлениях феномена психопласичности, которые имеют непосредственное отношение вот к этой подлинной норме режимов функционирования психического, и которые были исследованы и описаны в ходе реализации соответствующих фрагментов Базисной НИП.

По наиболее приоритетному параметру скорости усвоения и генерации актуальной информации:  манифестация феномена психопластичности  проявляется в существенным возрастанием скорости усвоения и генерации актуальной информации, имеющей непосредственное отношение к терапевтическому процессу. В данном случае речь идет о генерации альтернативных-адаптивных форм поведения, способов совладания с проблемными ситуациями и состояниями. А так же - любых других, конструктивных в терапевтическом плане, проявлений креативного синтеза, т. е. о стержневом процессе терапевтической трансформации гипотетического клиента.

По параметру характеристик сферы сознания: в данном случае речь идет о достаточно специфическом и активирующем режиме функционирования осознаваемых и вне-сознательных  инстанций психического-целого, действующих в режиме так называемого «диалогизированного сознания». Данный активирующий режим,  помимо прочего, предполагает возможность индуцирования  диалогизированного когнитивного стиля (см. описание соотв. концепта первого матричного уровня) у вовлекаемого в психотерапевтическую коммуникацию субъекта. В известной классификации Чарльза Тарта данное состояние в большей степени соответствует базисному состоянию сознания (БСС).

По параметру общей активности: манифестация феномена психопластичности прослеживается в виде сброса напряжения,  которое в явной или  неявной форме отмечается у клиентов психотерапевтического процесса («выдох» напряжения). После чего в статусе клиентов отмечается общее оживление, они производят впечатление «проснувшихся». Существенно возрастает речевая активность, склонность к проявлению инициативы. В частности, возросший уровень активности проявляется в оживленной моторике, пластичных и дифференцированных пантомимических реакциях. Клиенты по собственной инициативе сокращают дистанцию с терапевтом. С какого-то момента можно отметить и такое специфическое пантомимическое и моторное взаимодействие клиента с терапевтом, которое обозначается как «общий танец».

Сопутствующие вегетативные реакции: сброс телесного напряжения может сопровождаться так называемой вегетативной волной – кратковременным учащением дыхания, покраснением кожных покровов, появлением особого блеска в глазах и проч.

По параметру эмоциональных реакций: с манифестацией феномена психопластичности у клиентов констатируется весьма драматическое изменение вектора эмоциональных реакций. От типичных, на старте психотерапевтической коммуникации, негативных эмоциональных проявлений  (неопределенно-тревожный или напряженно-настороженый аффект, переживание общего эмоционального  дискомфорта,  характерные для  состояния деморализации и доминирующей, защитно-конфронтационной адаптивной стратегии)  – вектор эмоциональных реакций клиента меняется на оживленно-приподнятый, в целом позитивный аффект, связанный с  появлением определенности и надежды на благополучное разрешение проблемной ситуации, характерных для синергетической адаптационной стратегии. Такое общее эмоциональное оживление сопровождается дифференцированными, пластичными и адекватными эмоциональными реакциями на происходящее, что в корне отличается от состояния монотонной «зачарованности» или «загруженности», связанных со снижением уровня бодрствования клиентов.

По параметру интеллектуальной продуктивности: манифестация феномена психопластичности, как правило, проявляется отчетливым ростом интеллектуальной активности и продуктивности пациентов/клиентов. Причем, в данном случае речь идет об интеллектуальных процессах в целом, а не только о процессах креативного синтеза, имеющих отношение к психотерапевтической динамике.

Особенности проявлений коммуникативной активности: в содержательных характеристиках психотерапевтической коммуникации феномен психопластичности,  представлен и такими, достаточно специфическими проявлениями, как речевые, моторные и более сложные поведенческие «синхронизмы» терапевта и клиента. В частности - ускоренным  текстовым (я хорошо понимаю то, что ты мне говоришь), контекстовым  (я хорошо понимаю то, что ты мне хочешь сказать),  опережающим (ты только собрался начать фразу,  я уже знаю, что ты мне скажешь) пониманием в паре клиент-психотерапевт. Такой авторитетный специалист, как Карл Роджерс, описывал свои ощущения в ходе подобного терапевтического взаимодействия следующим образом: «... в эти моменты кажется, что мой внутренний мир вырывается наружу и соприкасается с внутренним миром другого. Наши взаимоотношения перерастают сами себя и становятся частью чего-то большого. Появляется глубинный рост, и исцеление, и энергия» (К. Роджерс, 1951).

По параметру более сложных и собственно пластических проявлений психической активности, имеющих особое значение в психотерапевтической коммуникации, с уверенностью можно говорить о следующих характеристиках рассматриваемого феномена:

• пластика контекстов и обстоятельств: в условиях манифестации феномена психопластичности прослеживается возможность ускоренной терапевтической трансформации негативно-эмоциональных, антиресурсных контекстов или реальных обстоятельств какой-либо настоящей, а с учетом потенциала временной пластики – пережитой в прошлом и ожидаемой в будущем проблемной ситуации, в позитивно-эмоциональный ресурсный контекст при сохранении событийного строя происходящего. Такая возможность реализуется за счет акцентирования или усиления концентрации каких-либо значимых аспектов, удаления неприятных или травмирующих «шумовых» моментов, выхода за пределы проблемной ситуации с одновременным умалением степени ее значимости – т. е. достижения ресурсной трансценденции. Речь здесь может идти, например, о том, что травматическую память, негативное восприятие настоящего и ожидание будущего – в режиме психопластического «наводнения» и в самые сжатые сроки – можно перевести в полярно противоположные терапевтические контексты с одновременным форсированным развитием первичного или даже устойчивого ресурсного состояния;
• пластика времени: в условиях синергетической активности внесознательных инстанций существенно облегчается возможность ретроспективных и проспективных перемещений во времени, достижения возрастной регрессии и прогрессии, эффективной проекции планируемых результатов в будущее (здесь очень важно отметить, что такой результат достигается без использования каких-либо специальных технических приемов, индуцирующих трансовое состояние пациентов/клиентов). За счет механизмов темпоральной пластики могут эффективно решаться проблемы компенсации деструктивного варианта прохождения жизненных кризисов, выстраиваться конструктивные жизненные сценарии с их устойчивой проекцией в будущее, формироваться ресурсная мета-позиция и другие характеристики устойчивого ресурсного состояния клиента;
• пластика Я: манифестация феномена психопластичности, по нашим наблюдениям, способствует актуализации особой предрасположенности Я-феномена к функционированию в гиперпластическом режиме (что, с нашей точки зрения, обосновывается самой возможностью генерации и Я-феномена - как высокоинтегрированной, синтетической системы, формируемой на основе всех видов памяти и пережитого субъективного опыта — лишь в условиях темпоральной гиперпластики). Таким образом, феномен психопластичности существенно облегчает возможность ресурсной  самотрансценденции, терапевтической диссоциации личностного ядра субъекта, вовлеченного в психотерапевтический процесс, по отношению к своим множественным компонентам: Я-функциям (Я-памяти, Я-мышлению, Я-поведению и проч.); Я-свойствам (например, идентифицированным качественным характеристикам психического здоровья); Я-статусам (Я-ребенку, Я-подростку, Я-взрослому, Я-родителю, Я-партнеру, Я-профессионалу и проч.). Соответственно, вероятность эффективной терапевтической трансформации именно тех диссоциированных компонентов психической активности субъекта, которые и являлись причиной появления адаптационных расстройств, существенно возрастает;
• пластика внесознательных инстанций психического (не-Я, или ОНО): речь здесь идет, в том числе, о персонификации бессознательного в образе любых ресурсных воплощений, имеющих отношение к процессу психотерапии (например, воплощений в образе «внутреннего целителя» или «внутреннего мудреца»); о возможности достраивания любых актуальных аспектов реальности в духе «дополняемой реальности» при работе в группе клиентов с резко ославленными или утраченными отдельными физиологическими функциями и проч.

Функциональные характеристики феномена психопластичности

Вышеприведенные содержательные характеристики феномена психопластичности так или иначе указывают на важнейшую ресурсную функцию данного состояния, имеющую прямое отношение к обеспечению основного психотерапевтического эффекта – возможности достижения существенных конструктивных изменений в ограниченные периоды времени.

Такого рода результирующая функция феномена психопластичности раскладывается на следующие важные составляющие, имеющие прямое отношение к ключевым позициям эффективной стратегии  психотерапевтического процесса:

• эффективное противодействие антиресурсному состоянию деморализации у клиентов (Д.Франк, 1971), препятствующему конструктивным терапевтическим изменениям;
• эффективное упреждение оппозиционных, по отношению к терапевтическим изменениям, реакций сопротивления, неадекватной психологической защиты у клиентов;
• протекция ускоренной реализации базисной психотерапевтической триады (диссоциация проблемных фрагментов психической активности клиентов от личностного «ядра» – их терапевтическая трансформация в адаптирующие формы психической активности – ассоциация в обновленную ресурсную целостность психического клиентов);
• протекция ускоренного прохождения терапевтической тетрады К. Гравэ (1997): прояснение и коррекция значений проблемной ситуации – актуализация подлинной проблемы – мобилизация ресурсов – компетенция в совладании;
• ускоренный запуск универсального алгоритма конструктивного решения проблемной ситуации (П. Вацлавик, М. Фиш, 1986, в модификации А.Л. Каткова, 2011);
• обеспечение терапевтического перехода от деструктивного к конструктивному варианту прохождения этапов и фаз адаптивно-креативного цикла – стержневого концепта второго матричного уровня общей теории психотерапии;
• обеспечение наиболее благоприятных условий форсированного развития качественных характеристик психического здоровья (т. е. универсальных мишеней психотерапии), способствующих конструктивной адаптации и устойчивости клиентов к агрессивному влиянию среды.

Приведенный перечень детализированных функциональных характеристик феномена психопластичности выстроен с учетом их «восходящей» сложности и  смещения фокуса психотерапевтического процесса от актуальных к универсальным мишеням. Что обычно и наблюдается в реальной психотерапевтической практике. Необходимые дополнительные комментарии,  проясняющие взаимосвязи различных функциональных аспектов феномена психопластичности с используемыми макро-технологическими, мета-технологическими и структурно-технологическими подходами, даются в следующих подразделах.

При всем том, стержневой функцией феномена психопластичности является   обеспечение высокой степени адаптивно-креативной активности основных инстанций психики клиента. Такого рода активность проявляется, в том числе, в своеобразной «ре-анимации», оживлении и других акцентированных признаках, свидетельствующих о выходе клиента из антиресурсного состояния «деморализующего гипноза» проблемных обстоятельств, в ходе чего осознаваемая личность клиента отнюдь не «уводится» на периферию сознания, а наоборот, является активном со-трудником, со-участником процесса терапевтических изменений.

В сочетании с проявлениями тотальной гиперпластики, такая комбинация является наиболее выигрышной как для эффективного решения актуальных для клиента проблем, так и в плане продвижения к универсальным целям психотерапевтического процесса. И здесь мы особо хотели бы подчеркнуть важность вот этого последнего тезиса, поскольку в психотерапевтических дискурсах, не говоря уже о наиболее распространенной психотерапевтической практике, проблема адекватной синергии в работе с  актуальными и универсальными мишенями профессиональной психотерапии, на наш взгляд, не находит удовлетворительного решения.   

С учетом все сказанного, можно определенно утверждать, что по всем приведенным в настоящем разделе параметрам  феномен психопластичности существенно отличается от фрагментарных представлений или описаний  каких-либо отдельных характеристик, относимых к состоянию клиента, статусу терапевта, процессу взаимодействия между клиентом и терапевтом, какому-либо «общему фактору» психотерапии или даже сумме всех этих характеристик и факторов.

Психотехнический анализ феномена психопластичности и его компонентов

На основании идентификации генеративных (общих), содержательных и функциональных характеристик феномена психопластичности, в полном соответствии с принципами доказательной исследовательской практики нами был сформирован перечень адекватных «весовых» признаков исследуемого феномена – универсальных единиц психотехнического анализа. Данный перечень, в итоге, включал: блок технологических единиц анализа, имеющих непосредственное отношение к генерации феномена психопластичности и определяемых как стартовые  критерии эффективности психотерапевтического процесса; блок эмерджентных функционально-содержательных единиц анализа, имеющих непосредственное отношение к скорости генерации и усвоения клиентами терапевтической информации и последующей динамики конструктивных изменений. Последние характеристики определись нами как промежуточные критерии эффективности психотерапевтического процесса. Итоговые универсальные единицы психотехнического анализа оценивались по показателям адекватности и полноты, которые выводились на основании подробных и дифференцированных характеристик учитываемых в данном случае признаков.

Следует иметь в виду, что процедура проведения комплексного психотехнического анализа и последующей экспертной оценки эффективности реализуемой психотерапевтической практики предусматривала возможность количественной оценки универсальных единиц, определяемых по каждому коммуникативному уровню терапевтического взаимодействия (см. следующий раздел), а также возможность количественной оценки конечных индикаторов эффективности, определяемых по так называемым объективным параметрам терапевтической динамики. Итоговые выводы формулировались на основании процедуры корректного статико-математического анализа, в ходе чего определялись весовые соотношения основных психотехнических фрагментов в плане обеспечения итогового результата и данные об эффективности используемого психотерапевтического метода в целом.

Аргументированное заключение комплексного психотехнического анализа содержало ответ на вопрос того, за счет каких именно технологических компонентов анализируемого психотехнического процесса был достигнут зафиксированный результат, и какой именно технологический дефицит послужил препятствием к достижению максимально возможного результата.

Таким образом, по результатам нашего исследования, в максимально корректной форме была определена статистически значимая и более чем существенная  роль феномена психопластичности, его отдельных компонентов в обеспечении промежуточных и конечных результатов психотерапевтического процесса, в исследуемых группах. Более подробно данный вопрос освещается в разделе «Методология и инструментарий научных исследований в сфере профессиональной психотерапии, проводимых в рамках  Базисной НИП и инициативных исследовательских проектах».

Литература

Андерсон Дж. Р. Когнитивная психология (5-е издание) / «Питер». - 2002. - 492 с.

Ахмедов Т. И. Практическая психотерапия: внушение, гипноз, медитация. / М. - 2005. - 447 с.

Ахмедов Т.И., Жидко М.Е. Психотерапия в особых состояниях сознания. / М. 2000. - 766 с.

Беккио Ж., Жюслен Ш. Новый гипноз. Практическое руководство. / М. - 1998. - 160 с.

Бехтерев В.М. Гипноз. Внушение. Телепатия. / М. - 1994. - 365 с.

Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. /М. - 2013. - 315 с.

Виннер Н. Человек управляющий / «Питер». - 2001. - 288 с.

Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Соч. в 6 томах. – М.: Педагогика, 1982-1983.

Гарфилд С. Практика краткосрочной психотерапии (2-е международное издание)  / «Питер» . - 2002. - 255 с.

Гора Е.П. Измененные состояния сознания. / Ж. Наркология. - №1. - 2005. - С. 37-41

Гордеев М.Н. Классический и эриксоновский гипноз. / М. - 2008. - 240 с.

Гоуэн, Дж. Измененные сотояния сознания: таксономия. В кн. Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия. Автор-составитель Гордеев О.В. / М. - 2012. - С. 119-132

Гриндер Д., Бэндлер Р. Формирование транса. / М. - 1994. - 272 с.

Дейкман А. Бимодальное сознание. В кн. Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия. Автор-составитель Гордеев О.В. / М. - 2012. - С. 132-143

Джеймс У.  Психология / М. - 2011. - 316 с.

Джоунс Д. Инновационная психотерапия / «Питер». - 2001. - 372 с.

Дикая Л.Г., Щедров В.И. Метод определения индивидуального стиля саморегуляции психического состояния человека // Проблемность профессиональной деятельности: теория и методы психического анализа / Л. Г.

Дикая (ред.). –М.: Изд-во Института психологии РАН, 1999. — С. 106–131.

Доморацикий В.А. Краткосрочные методы психотерапии \ М. - 2008. - 301 с.

Дружилов С.А., Олещенко А.М. Психические состояния человека в труде: теоретический анализ взаимосвязей в системе «свойства личности – состояния – процессы» // Психологические исследования : электронный научный журнал. — 2014. — Т. 7, № 34. — С. 10.

Дубровский Д.И. Проблема «Сознание и мозг». Теоретическое решение. / М. - 2015. - 2007 с.

Ефимкина Р.П. В переводе с марсианского (приемы метакоммуникации в психологическом консультировании и психотерапии) / СПб. - 2012. - 289 с.

Иванов Д. В. Природа феноменального сознания. / М. - 2-13. - 228 с.

Ивлев В.Ю., Ивлева М.Л., Иноземцев В.А. Когнитивная революция, как фактор становления новой эпистемологической парадигмы и методологии исследования знания в современной науке / Известия МГТУ «МАМИ». - № 1 (15). - 2013. - т. 6. - С. 91-99

Ильин Е.П. Психофизиологические состояния человека. /  СПб.: Питер, 2005. - 412 с.

Карпов А.В. (Ред.) Психология труда. / М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2003. - 352 с.

Карл Г., Бойз Д. Гипнотерапия. Практическое руководство./ Эксмо-пресс. -2002. -351 с.

Катков А.Л. Интегративная психотерапия (философское и научное методологическое обоснование). Монография. – Павлодар: ЭКО, 2013. – 321 с.

Катков А.Л. О подготовке сертифицированных специалистов-психотерапевтов по курсу экспресс-психотерапии // Ж. Психотерапия. – М., 2011. – № 10, спец. выпуск к Международному Конгрессу «Интегративные процессы в психотерапии и консультировании. Психотерапия здоровых. Медиация», 7-9.10.2011 г., Россия, г. Москва. – С. 12-13.

Катков А.Л. Структура и технологии первичной психотерапевтической помощи // Психотерапия. – 2012. – № 12 (120). – С. 78.

Катков А.Л. Универсальный алгоритм, основные мишени и варианты процесса формирования устойчивости к вовлечению в деструктивные социальные эпидемии // Ж. Вопросы ментальной медицины и экологии. – Москва – Павлодар, 2012. – Т. XVIII, № 3. – С. 12-16.

Катков А.Л. Экспресс-психотерапия // Ж. Психотерапия. – М., 2011. – № 10, спецвыпуск к Международному Конгрессу «Интегративные процессы в психотерапии и консультировании. Психотерапия здоровых. Медиация», 7-9.10.2011 г., Россия, г. Москва. – С. 63-69.

Катков А.Л. Психотехнический анализ психотерапевтического процесса / Ж. «Психотерапия» - 2016. - №2 (155). - С.9-49

Кейд Б., Хэнлон В. Х. Краткосрочная психотерапия / М. - 2001. - 233 с.

Кейнсмит П. Обучаясь у пациента / Воронеж. - 1995. - 255 с.

Кинг М., Коэн У., Цитренбаум Ч. Гипнотерапия вредных привычек. / М. - 1998. -  189 с.

Кинг М., Цитеренбаум Ч. Экзистенциальная гипнотерапия. / М. - 1998. - 176 с.

Когнитивная психология: история и современность. Хрестоматия/ М. - 2011. - 383 с.

Крылов А.А., Суходольский Г.В. (Ред.) / Эргономика. Ленинград: Ленингр. гос. университет, 1988.

Куликов Л.В. Проблема описания психических состояний./ В кн.: Л.В. Куликов (Ред.), Психические состояния: Хрестоматия. СПб.: Питер, 2000. С. 11–43.

Левитов Н.Д. О психических состояниях человека. / М.: Просвещение, 1964.

Леонова А.Б. Регулярно-динамическая модель оценки индивидуальной стресс-резистентности. В кн.: В.А. Бодров, А.Л. Журавлев (Ред.) Актуальные проблемы психологии труда, инженерной психологии и эргономики. Вып. 1. М.: ИП РАН, 2009. С. 259–278.

Леонова А.Б., Капица М.С. Метод субъективной оценки функциональных состояний человека. / В кн.: Ю.К. Стрелков (Ред.), Практикум по инженерной психологии и эргономике. М.: Академия, 2004. С. 136–167.

Леонова А.Б., Медведев В.И. Функциональные состояния человека в трудовой деятельности. / М.: Изд-во Моск. гос. университета, 1981.

Маклаков А.Г. Общая психология. / СПб.: Питер, 2000. - 311 с.

Лазарус А. Краткосрочная мультимодальная психотерапия / Спб. - 2001. - 255 с.

Мартиндейл К. Состояния сознания. В кн. Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия. Автор-составитель Гордеев О.В. / М. - 2012. - С. 67-91

Машин В. А. К вопросу  классификации  функциональных состояний человека/ Психология. - 2011. - С. 42-46

Машин В. А. Психическая нагрузка, психическое напряжение и функциональное состояние операторов систем управления. / Вопросы психологии, 2007, № 6, 86–96.

Павлов К.В. Психология здоровья. / В кн. М.К. Тутушкина (Ред.), Практическая психология. СПб.: Дидактика Плюс, 1998. С. 291–311.

Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. / СПб.: Питер, 2000. - 606 с.

Молчанов В.И. Исследования по феноменологии сознания. \ М. - 2007. - 453 с.

Нардонэ Дж., Вацлавик П. Искусство быстрых изменений. Краткосрочная стратегическая психотерапия. /М. - 2006. - 190 с.

Нардонэ Дж., Сальвани А. Магическая коммуникация. Стратегический диалог в психотерапии. Усовершенствованные техники для быстрых изменений. / М. - 2011. - 158 с.

Орнстейн Р. Психология сознания. / М. - 2011. - 311 с.

Пашковский В.Э., Зислин И.М. Религиозно-мистические состояния как психиатрическая проблема. / Ж. Социальная и клиническая психиатрия. - 2005. -№1. - С. 81-87

Поляков С. Э. Феноменология психических репрезентаций / «Питер». - 2011. - 680 с.

Притц А., Тойфельхарт Х. Психотерапия – наука о субъективном // В кн. Психотерапия: Новая наука о человеке. – М.: Академический проект, 1999. – С. 10-30.

Прохазка Дж., Норкросс Дж. Системы психотерапии // 6-е международное издание. – М.: «Олма-пресс», 2005. – 383 с.

Радзинский Д.Л. Небытие и битие сознания в ранних формах индийской, китайской и греческой философии./ М. - 2006. - 275 с.

Ревонсуо А. Психология сознания. / «Питер». - 336 с.

Сатир В. Коммуникация в психотерапии / М. - 2015. - 92 с.

Слободянин А.П. Психотерапия. Внушение. Гипноз. / Киев. - 1977. - 479 с.

Солсо Р. Когнитивная психология / «Питер». - 2002. - 591 с.

Тарт Ч. Состояния сознания. В кн. Измененные состояния сознания и культура.

Тукаев Р.Д. Гипноз./ М. - 2006. - 447 с.

Фарелли Ф., Брандсма Дж. Провокационная психотерапия \ Изд. «Екатеринбург». - 1996. - 215 с.

Федотов А., Коган Э. Современный гипноз. Эффективные методики внушения. / Ростов-на-Дону. -2010. - 639 с.

Фитцджеральд Р. Эклектическая психотерапия / «Питер». - 2001. - 320 с.

Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. / М. - 1989. -456 с.

Фрейд З. Психология бессознательного. / М. - 1989. - 448 с.

Хант Г. О природе сознания с когнитивной, феноменологической и трансперсональной точек зрения. / М. - 2004. - 555 с.

Хегенхан Б., Олсон М. Теории научения (6-е издание) / «Питер». - 2004. - 473 с.

Хеллер С., Стилл Л.Т. Монстры и волшебные палочки. / Спб. - 1994. - 251 с.

Шерток Л. Гипноз. / М. - 1992. - 223 с.

Шерток Л. Непознанное в психике человека. / М. - 1982. - 310 с.

Шмидт Г. Введение в гипносистемную терапию и консультирование. / М. - 2011. - 179 с.

Щербатых Ю.В., Мосина А.Н. Дифференцировка психических состояний  и других психологических феноменов./  Казань, 2008. – С. 526-528

Эриксон М. Стратегия психотерпии. / Спб,  - 2000. - 512 с.

Эриксон М., Росси Э. Человек из февраля. Гипнотерапия и развитие самосознания личности. / М. 1995. - 256 с.

Юнг К.Г. Очерки по психологии бессознательного. / М. -2010. - 352 с.

Юнг К.Г. Сознание и бессознательное. / М. 2009. - 188 с.

Юрьев А.И., Ганзен В.А. Системное описание психических состояний, возникающих в процессе восприятия информации. / Вестник Ленинградского университета. 1987. Сер. 6. Вып. 1. С. 50–59.

Frank J.D. Therapeutic components of psychotherapy, 25 years progress report of research // The Journal of Nervous and Mental Disease, 1974. – N 159. – P. 325-342

Frank J.D., Frank J. Persnasion and bealing (3^rd ed.). / Baltimore: Johas Hopkins University Press, 1991. – 196 p.

Grawe K. Research – informed psychotherapy // Psychotherapy Research, 7, 1. – 1997. – P. 1-19.

Lambert M.J., Bergin А.Е. The effectiveness of psychotherapy / In A.E. Bergin, S.L. Garfield (Eds) // Handbook of psychotherapy and behavior change. – New York.

Wiley, 1994. – p.p. 143-189.

Rogers C.R. Client-centered therapy. / Boston: Houghton Mifflin, 1951

Гипноз. Новейший справочник. Под ред. Т.И. Ахмедова. / М. - 2005. - 603 с.

Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия.  Автор-составитель Гордеев О.В. / «Питер», - 2009. - 336 с.

Измененные состояния сознания и культура. Хрестоматия.  Автор-составитель Гордеев О.В. / М. - 2012. - 254 с.

Практикум по психологии состояний: Учебное пособие /под ред. Проф. А.О. Прохорова. / СПБ, - Речь. - 2004. - 480 с.

Психология состояний. Хрестоматия. Под  ред. А.О. Прохорова. / СПб, Речь.- 2004. - 480 с.

Семинар с доктором медицины Мильтоном Г. Эриксоном. Уроки гипноза. Под ред. Зейга Дж. К. / М. - 1994. - 336 с.

Хрестоматия. Автор-составитель Гордеев О.В. / М. - 2012. - С. 51-67

Эриксоновский гипноз. Систематический курс –  М. - 2017. - 264 с.